У подножия горы Нге - Страница 21

Когда мы с Пушинкой были уже почти у самого храма, я вдруг заметил, что кто-то лезет через забор. Я тихонько свистнул Пушинке и спрятался в зарослях у пруда. Но Пушинка, не обращая внимания на мои сигналы, побежала прямо к забору. Увидев, как она, задрав вверх морду, радостно виляет хвостом, я понял, что этот человек — Шеу. Пригибаясь почти до земли, я сделал несколько шагов, чтобы видеть получше. Ошибиться было невозможно: высокий рост, длинные руки и ноги, как у цапли, маленький, вытянутый череп. Конечно, это был Шеу. Значит, Пушинка шла сюда, уже зная, что Шеу здесь. Но зачем он забрался в храм и что он там делал так поздно? Может, это он и таскал кирпич? Нет, он появился с пустыми руками, ни кирпича, ни черепицы не видно.

Шеу с глухим шумом спрыгнул на землю, огляделся, отряхнулся и, махнув Пушинке, двинулся не в сторону Главной деревни, а в ноле, по направлению к нашей деревне.

Уже начало темнеть, но я хорошо видел длинную, нескладную фигуру Шеу и бежавшую за ним Пушинку, они шли по самому краю поля. Я остался в зарослях, подождал, пока они совсем не скроются из вида, и только тогда рискнул подняться.

Сейчас храм отчего-то казался еще более пустым и заброшенным, чем обычно. И все же я в ту минуту, не зная почему, забыл весь страх. Я был уверен, что Шеу, что-то спрятал в храме, и решил обязательно проникнуть туда и проверить. Привидений никаких нет, это ясно. Раз Шеу не побоялся туда забраться, так и мне нечего трусить!

Подойдя к каменному забору, окружавшему храм, я попытался вскарабкаться на него. Оказалось очень высоко. Я подпрыгнул, ухватился за край, но соскользнул и шлепнулся на землю. Вот обида, не дорос немного! И вдруг я вспомнил: всегда, когда мы играли здесь, мы забирались по фикусу, росшему у центральной стены, на крышу и потом через дырку, пробитую снарядом, прыгали внутрь храма. Как хорошо, что я вовремя вспомнил об этом! Я обошел храм и залез на фикус. Тут я сообразил, что сейчас в храме совсем темно и без фонаря или факела ничего не увидишь.

Я спрыгнул на землю и побежал в Главную деревню, прямо к дому Сунга. У них никого не было, кроме самой младшей его сестренки На.

— Дай-ка мне соломы жгут скрутить.

— Зачем тебе?

— Ручку потерял у пруда, засвечу жгут, поищу.

Откуда было На знать, что я ее обманываю! Она быстренько скрутила солому, и я побежал к храму, то и дело раздувая жгут, чтобы не потух огонь. Так я снова полез на фикус, крепко зажав в зубах дымившийся жгут. Когда я был уже на дереве, послышалось негромкое тявканье. Похоже было, что лает щенок. Я прислушался — тявканье повторилось. Лаял действительно щенок и лаял под самым фикусом. Тявканье его вдобавок показалось мне очень знакомым. Неужели... Я тихонько спустился с фикуса, и едва мои ноги коснулись земли, как щенок подскочил с радостным визгом. Я взял его на руки, это и в самом деле был мой Рыжик, тот самый Рыжик, которого подарила Хоа. Но как он оказался здесь? Когда я уходил, он оставался дома. За Пушинкой он тоже не мог увязаться, он ее очень боялся. Пушинка несколько раз задавала ему хорошую трепку, и теперь он ее далеко обходил. С кем же он здесь? И вот еще что странно: на шее у Рыжика болтался обрывок веревки. Видимо, щенка привязали второпях, небрежно, и он порвал веревку. Я терялся в догадках. Вдруг в храме скрипнула дверь и раздались голоса, но тут же все стихло. Я сразу вспомнил о привидениях и в испуге зажал мордочку Рыжика. А вдруг правда то, что рассказывала мама? Поколебавшись минуту, я прижал к груди щепка и бросился наутек.

Когда я влетел в дом, весь взмыленный и запыхавшийся, мама только сказала:

— Снова с кем-нибудь подрался?

— Нет, — ответил я, едва переведя дух.— Я ходил к Сунгу.

— Все хитришь, — сказала мама. — Ведь Сунг просидел весь вечер у нас.

— А где он сейчас?

— Ушли с Ман на собрание. — Мама поджала губы. — Все собрания да собрания. Можно подумать, что от них рис уродится.

Я вступился за сестру и за Сунга:

— Не говори так. Они взрослые, у них и должно быть много собраний.

Однако в глубине души я был обижен на Сунга. Жаль, что не остался вечером дома — и с Сунгом бы встретился и не напугался бы до смерти.

Я выпил чашку настоя из листьев родомирта, чтобы побыстрее прошла усталость, и, помявшись немного, спросил у мамы:

— Привидения взаправду бывают?

Она засмеялась:

— Вот услышала бы твоя сестра, тебе бы досталось от нее!

— Но ты же сама рассказывала про храм!

— Да нет, я просто так, пошутила. Это старики все сочиняют. Какие теперь привидения, вон в селе как многолюдно, любое привидение испугается!

Значит, мама тогда просто пошутила! Но я все же забрал Рыжика в кухню и, раздув там огонь, чтоб было посветлее, внимательно осмотрел щенка — уж не привидение ли это. Я добросовестно помял ему все четыре лапы, но они на ощупь оказались теплыми и мягкими, совсем такими, как надо, и шел от них настоящий щенячий дух.

— Кто же принес тебя в храм? — спросил я щенка, поглаживая его по мягкой спинке.

Рыжик тихонько тявкнул в ответ на мои слова. Я бросил ему немного остывшего риса, и он тут же принялся есть, повизгивая от удовольствия. Только теперь я по-настоящему успокоился и позволил ему устроиться на ночь у моей постели.

Засветив лампу, я прошел к загону для уток, все проверил и запер, повторил уроки на завтра и, только закончив все, тихонько пробрался через дыру в заборе во двор к Шеу. Укрывшись в зарослях бананов, я заглянул в дом через окно и увидел, что Шеу лежит на кровати рядом с сыном. Пушинка дремала на веранде.